– Я так не думаю.

– Я не понимаю тебя.

– Хоть в чем-то мы с вами согласны.

– Это позор – видеть такую машину на нашей парковке.

– А еще позорней, наверное, присутствие владельца этой машины и его племянника-тире-младшего-брата внутри самой церкви, но что бы сделал Иисус?

Это ее, кажется, обескуражило.

– Что бы ты там ни надумал себе, Генри Гуд, я не ненавижу тебя. Однако есть правила…

– Сказал фарисей саддукею.

– Я не фарисей.

– В самом деле?

– Любить человека – не значит потворствовать его греховным делам.

– Не припоминаю, чтобы просил вас чему-то потворствовать.

– Ты сделал это нашим общественным делом.

– Я просто стоял и никому не мешал. Вы сами ко мне подошли и сделали это дело своим.

– Я не нравлюсь тебе.

– Тут вы правы.

– Я пытаюсь помочь тебе. Жаль, что ты не можешь это понять.

– Помочь чем? Попытками разрушить мою семью и порицанием за любовь к человеку, которому я верен с десятого класса? Это, по-вашему, помощь? Что именно вы мне помогаете делать? Стыдиться себя? Притворяться, будто я не тот, кто я есть, лишь потому, что такие люди, как вы, не могут с этим смириться? Единственный человек, которому вы хотите помочь, – это вы сами.

– Это просто смешно.

– Неужели?

– Естественно, да.

– Забавно, что все наши беседы всегда сводятся к вам.

– И что это значит? – надменно спросила она.

– Речь всегда идет только о вас. О ваших чувствах. О том, что вы считаете правильным или пристойным, или чему по вашему мнению учит церковь, или о вашем отношении ко всему. Обо мне же ни слова. Ни разу. Ни слова о том, почему я такой, какой есть, как я им стал, что со мной происходит, и каково это – проснуться однажды и осознать, что ты не похож на всех остальных. Как по мне, это довольно эгоистично, мисс Стелла. При всей своей сердобольности вы ни разу ни удосужились спросить у меня, что происходит. Не расскажете, почему?

– Речь вовсе не обо мне.

– О вас. И так было всегда.

– Какой бред.

– Некоторые говорят то же самое о гомофобии.

– Я не гомофоб.

– Продолжайте себя убеждать.

– Я видела, что произошло с моим братом. Это я нашла его тело.

– Возможно, он бы не сделал то, что он сделал, будь в его жизни хоть один человек, готовый принять его и любить несмотря ни на что – так, как нужно любить и принимать всех детей.

– Его извращение надо было принять? Таков твой ответ? Принимать извращенцев? Кланяться им и разрешать вытирать о нас ноги? Что еще посоветуешь, Генри? Принять педофилов? Может, мы должны окружить их любовью и похвалить за то, что им нравится совершать насилие над детьми?

– А я-то считал вас образованной женщиной.

Ее ноздри затрепетали, но она промолчала.

– По-вашему, я насилую Сэма? – спросил я. – Так вы считаете, да? Он крупнее меня. Он старше меня. Он совершеннолетний мужчина. Вы считаете, будто наши с ним отношения похожи на те, когда кто-то вроде моего папы приходит в спальню моей младшей сестры и систематически ее трахает, да? Будь оно так, я согласился бы с вами. Но это не так.

– Ты не понимаешь, – сказала она, как-то печально, расстроенно качнув головой.

– Нас таких двое.

– Я знаю, что мой брат сделал со мной, и будь я проклята, если позволю тебе поступить так с кем-то еще. Мы только и делаем, что говорим о тебе и твоих правах, но как насчет моих прав? Кто будет говорить за людей вроде меня?

И она, фыркнув, ушла.

Глава 112

Не очень

Тем вечером мне позвонила мисс Бетси, сестра мистера Коттона. Коттон Пикл подхватил пневмонию, и его положили в больницу.

– Хен, тебе лучше приехать, – сказала она. – Он звал тебя, и на сей раз дела его не особенно хороши.

– Он в Гилморе в Эмори?

– Да.

– Уверен, с ним все будет в порядке.

– Хен, он устал. На этот раз все по-другому.

– Буду через двадцать минут.

– Кто это? – спросил Сэм, когда я повесил трубку.

– Мистер Коттон в больнице.

– Тот старик-извращенец, который написал диско-песню?

– Он мой друг. Не называй его так.

– Ну, он ведь такой и есть.

– Я поеду его повидать. Присмотришь за Иши?

– А Папа католик?

– Многие сомневаются.

Оставив Сэма и Иши на попечение «Уолтонов» (телесериал – прим. пер.), я отправился в Эмори, где находился Мемориальный госпиталь Гилмора. Когда я увидел мистера Коттона – бледного, изможденного и такого решительно старого, – то понял, что его сестра имела в виду.

Она поднялась на ноги.

– Спасибо, что приехал. Мне кажется, ему осталось недолго.

– Вы в порядке?

– Конечно. Просто это слегка неожиданно. Ты подойди к нему, Хен. Он любит тебя. Всегда говорит, что ты ему будто сын. Подойди к нему.

Я подошел к койке, на которой, вытянувшись, лежал мистер Коттон, и взял его за руку.

Его старческие глаза открылись. Поначалу он, кажется, меня не узнал.

– Ты пришел, – наконец с усилием вымолвил он.

– Как вы, мистер Коттон?

– Не очень, – просто ответил он и сжал мою руку со всей небольшой оставшейся у него силой. – Ты всегда был так добр ко мне, Хен. Хотел бы я, чтобы ты был моим мальчиком.

Я не знал, что сказать.

– У Бетси есть для тебя письмо, – тихо проговорил он.

Он закрыл глаза и пугающе сильно закашлялся. Долгую, наполненную тревогой минуту я смотрел, как мисс Бетси пытается усадить его, чтобы он выплюнул поселившуюся в его легких мокроту. Его кашель был громким, надрывистым, он исторгался словно с самого дна его души. Мисс Бетси с обеспокоенным выражением на лице нажала кнопку вызова медсестры.

Когда та вбежала в палату, я пошел ждать в коридор.

Спустя десять минут Коттон Пикл скончался.

На парковке я, попрощавшись с мисс Бетси, сел в свой пикап и с тяжелым сердцем открыл письмо, которое она мне отдала.

Мой дорогой Хен!

Ты никогда не узнаешь, что значила для меня твоя дружба и доброта, и если ты читаешь это письмо, значит рассказывать об этом тебе уже слишком поздно. Просто знай, что ты всегда занимал в моем сердце особое место. Поправка: ты всегда БУДЕШЬ занимать в моем сердце особое место. Пусть я сейчас и поджариваюсь в аду, но я всегда буду любить тебя и лелеять воспоминания о тебе, нравится это Парню На Небесах или нет.

Хен, я хочу, чтобы ты сделал для меня одну вещь. Дом я оставляю сестре Бетси, но свои песни завещаю тебе. Позаботься о них. Других детей, кроме них, у меня нет, и я бесконечно люблю их и знаю, что с тобой им ничего не грозит. Но следи за кровопийцами-адвокатами. Найди такого, который не облапошит тебя, и мои детки обеспечат тебе приличный доход. Следи за сроками истечения авторских прав. Не позволяй им перейти в общественное достояние.

Но самое главное, Хен, следи за собой. Ты парень хороший. Поверь в себя хоть чуть-чуть. Напиши новую песню. Будь счастлив. И верь.

Надеюсь, ты будешь вспоминать меня с нежностью.

С любовью, твой Коттон Пикл.

Глава 113

Мистера Коттона больше нет

Когда я вернулся, в доме было темно. Я на цыпочках прошел через кухню и коридор и заглянул к Ишмаэлю. Он спал. Осторожно присев к нему на постель, я посмотрел на его лицо в сиянии ночника. Он обнимал Капитана Америку. В коробке возле кровати Бо с надеждой завиляла хвостом и уцепилась лапами за картонную стену, которая отделяла ее от свободы. Она хотела выбраться из коробки.

Я взял ее на руки. Она радостно лизнула мое лицо.

– Хен? – прошептал Сэм, босиком зайдя в комнату. – Все хорошо?

– Мистера Коттона больше нет, – сказал я.

– Мне очень жаль.

Я украдкой вытер глаза.

– Ты и впрямь любил этого старика, да? – спросил Сэм.

– Он был моим другом.

– Сочувствую, Хен.